Saturday, September 6, 2008

От неандертальца к неоантропу (или новые гулливеры)

От неандертальца к неоантропу
  (или новые гулливеры)


Мы живем в удивительное время. С одной стороны как бы разрушаются вековые устои, уничтожается природа, падают нравы и т.д. С другой стороны, в недрах этого гниющего общества, как в разлагающейся семени, появляются ростки грядущего. Это прежде всего относится к развитию компьютерной техники и ее неограниченным возможностям. По разному можно относиться к ней. Для многих она лишь продолжение честолюбивых замыслов, удобный инструмент для профессиональной или иной деятельности или приятная игрушка, а то и просто предмет престижа. Но для небольшого круга “посвященных” она заявка на нового человека планетарного мышления и поступков. 
Я более тридцати лет занимаюсь вопросами системотехники, математического моделировани и вычислительной техники. Правда, уже не могу угнаться за молодежью, для которых компьютер не столько инструмент, сколько расширитель мозга. Но для меня, старого неандертальца, всю жизнь мечтавшего заглянуть в мир неоантропа, современные достижения в области компьютерной техники- то же, что землянину высадиться на далекую планету. Тем не менее это далекое мне так близко, что нынешних неоантропов считаю своими кровными потомками.
Такое ощущение испытал я и тогда, когда по Татарстанскому телевидению смотрел передачу о разработке татарской версии клавиатуры современного персонального компьютера. Молодой разработчик Раиль Имамов рассказал всего-навсего об удобстве данной клавиатуры по сравнению с другими. Но за этой скромной заявкой я увидел людей грядущего, в руках (а точнее, в мозгу) которых в недалеком будущем будет находиться планетарная (боюсь сказать, вселенская) информация. Очевидно, речь не идет именно о татарской версии клавиатуры, а о тех возможностях современной компьютерной техники, позволящих любой групповой и даже индивидуальной информации влиться в единое поле общечеловеческой информации и питаться из нее.
С ностальгией вспоминаю год 1968-ой, когда я директор небольшой сельской школы, в далекой татарской глубинке вместе со своим братом Наилем собрал своего рода компьютер из подручных электрических приборов, чем была “богата” школьная физическая лаборатория. На нем были установлены 16 контрольных программ, которые вызывали у учащихся некую смесь страха и восторга. Ведь оценки ставил не учитель, а странный ящик, напичканный электрическими проводами, лампочками, выключателями, конденсаторамы, сопротивлениями и прочей мишурой. А когда райнная газета сообщила читателям эту “сенсационную” новость и опубликовала фотографию этой “чудо-машины”, районное начальство от просвещения устороил семинар директоров школ, чтобы поближе познакомиться с этим странным средством обучения. Но весь свет просвещенных неандертальцев единогласно решил, что сей “гадкий детеныш” не вписывается в общепринятую “утиную” методику обучения и служит лишь средством отвлечения детей от серьезной учебы. Мой “детеныш” был расценен как плод несерьезного увлечения. И никто не мог представить или же допустить, что из него может вырасти “прекрасный лебедь”.  
Тогда я, обидевшись, а вернее, поддавшись гордыне, выбросил этот несерьезный ящик в сарай, а несущий токопровод повесил в баню для сушки белья. Не найдя никакой поддержки и среди учительства (ведь составление машинной программы на каждый урок требовло кропотдивого труда), я вскоре уехал в Казань где устроился на работу в одно из конструкторских бюро, где надеялся на поддержку ученых и конструкторов. Но и здесь надежды не оправдались. Когда изучив американский метод “северо-западного угла” (современный линейный метод оптимизации) доложил его на специальной научной конференции в качестве ЭВМ-ной базы оптимизации, измерений и вычислений, начальник бюро назвал его “новым методом ошарашивания”. Конструкторы, неплохо владеющие математикой, физикой, химией и другими точными и естественными науками, создающие неплохие приборы на базе пневматики, гидродинамики, механики и электромеханики оказались неготовыми к восприятию нового направления в области вычислений и измерений. Я опять сник. К счастью на конференции случайно оказался гость из Москвы. Он, видимо, сообщил обо мне своим коллегам. Через некоторое время я был приглащен в Москву и без особых формальностей зачислен в аспирантуру. Здесь познакомился с прекрасными учеными, которых и сегодня вспоминаю с большой теплотой. Время пребывания в Москве было самым счастливым периодом в моей жизни. Там меня признали и после окончания аспирантуры направили в специальную лабораторию недалеко от Черного моря. Дали прекрасную квартиру, обставили ее мебелью, наделили плодородной землей. Живи да радуйся. Но ностальгия по родным местам, к родной речи заставили нас вернуться в Казань. Поддержала меня в этом и жена, выросшая в родной природной стихии. Хотелось воспитатаь сына в родной татарской среде. Послужить своему народу. Продолжить просветительское дело своих предков.
Но Казань, несмотря на то, что ее называют одним из крупных научных центров, не имела собственного научного лица, не говоря уже о татарском. Она была во всем вторичным. Как говорил один местный поэт, “получала свет из Москвы”. Поэтому все местное воспринимала через московскую призму. Татарская наука, татарское осмысление научно-технического прогресса оказались вне пределов испускаемого московским светом спектора. Мои мечты о создании татарской науки оказались развеянными. Оторвавшись от московской школы, я оказался не востребованным в Казани. Мне везде говорили, что наука интернациональна. Но при этом никто не осмеливалался лишить русскую, американскую, немецкую, французскую или другие науки национального лица.
Теперь я с пониманием отношусь к ученым, выходцам из татар, которые служили и служат “интернациональной” науке. Получили ли мировое признание такие корифеи науки как Сагдеев, Валеев, Миначев и многие другие, если бы они поставили цель служения татарской науке? Получил бы хоть один татарский ученый минимальскую ученую степень или звание если бы не орентировался на русскую или “интернациональную” науку. Очевидно, нет.
Для чего пишу все это? Чтобы показать, какой я умный и правоверный?
Нет, в моем возрасте и нынешных возможностях претендовать на какое-либо признание и поддержку бессмысленно. Пишу это для того, чтобы обратить внимание общественности, что в моем положенни сегодня находятся десятки талантливых ребят, которые грезят об одном и том же, о чем я мечтал тридцать лет тому назад. Обладая знаниями в области современной информатики, они ушли далеко вперед не только от нас “стариков”, но и своих сверстников, наделенных учеными степенями благодаря прагматическому служению “интернациональной” науке. Это поистене гулливеры, оказавшиеся в стране лилипутов. Их можно сравнить с неоанторопами, по отношении которых даже маститые академики выглядят ныне неандертальцами. Кстати, по количеству академиков-неандертальцев на душу населения мы наверное занимаем ведущее место во всем евразийском пространстве. В том числе по количеству академиков-информационщиков. К сожалению ни кого из них не волнует проблема входа татар в единое информационное поле человечества. Скорее всего это информаторы вроде тети Маши, на полусонных данных которой разрабатывались автоматизированные системы управления целых отраслей. Поэтому они так быстро рухнули, столкнувшись с настоящей информацией. Тогда мы в огромных машинных залах ЭВМ вырабатывали тонны псевдоинформации в виде перфолент, перфокарт, магнитных дисков, из которых ученые мужи-неандертальцы липили квартальные и годовые отчеты, толстые монографии, заумные диссертации. Но многие знали, что в этих выдаваемых “на гора” выработках было гораздо больше пустой породы, чем руды дорогой. Пустыми оказались и многие носители громких званий и высоких титулов. К сожалению они и сегодня правят балом.
 Нет, я не обвиняю их в отставании от научно-технического прогресса, как и стариков, переставших быть молодыми. Ведь не было бы кроманьонцев без неандертальцев, а неандертальцев без питекантропов. Таков закон природы- новое рождается, старое умирает. Беда в том, что современные неандертальцы от науки не хотят признать эти законы и желают оставаться вечными женихами при юных невестах. Их можно понять чисто по-человечески, но нельзя поддержать. Ибо это привело бы к остановке развития научно-технического прогресса и всеобщему застою. Да и вообще к вымиранию всего человеческого рода.
Чувствуя что мое время уходит я пытался передать все накопленное мною знание молодому поколению. Для этого создал специальный Татарский учебный центр по изучению татарского языка на основе современной компьютерной техники и новейщих технических средств и методов обучения. С помощью брата Фарида и поддержке фонда “Булгар” выбил немалые средства для приобретения технических средств. Заключил договор с кафедрой кибернетики КГУ на разработку компьютерных программ обучения татарскому языку и информационной базы национального просвещения. Это инициировало создание при кафедре лаборатории искуственного интеллекта, куда были привлечены талантливые ребята. Я им поставил два персональных компьютера и выделил некоторые денежные средства. Установил творческую связь с кафедрой гистологии Казанского медицинского института, где велись работы по созданию компьютерной полиграфии. Чтобы заинтересовать в разработке ее татарской версии, поставил им ксерокс японского производства, только что ставший доступным для приобретения в Казани. Начали заключать договора с ведущими предприятиями Казани на поставку компьютерных учебных комплексов. Одним словом был взят курс на создание индустриальной базы татарского языка, просвещения и культуры. Сначала дело шло неплохо. Многие, от рядовых граждан до организаций и предприятий проявляли заинтересованность. Да и общественная обстановка того времени содействовала расширению рынка татарского языка. Все это вселяло в нас энтузизм и оптимизм. Мы надеялись на поддержку официальных и научных кругов.
Но надежды не оправдались. Проблема татарского языка стала лишь разменной монетой в определенных политических играх. Научные круги были больше заинтересованы в выбивани дополнительных денег для личных и групповых интересов, чем в истинном возрождении татарского языка. Да и они не были способны на это из-за незнания прогрессивных путей решения данной проблемы. Ибо в условиях глубокой деформации лингвистических основ, резкого сужения потребительского рынка татарского языка, особенно в научно-технических и общественно-политическ сферах, использование традиционно-экстенсивных методов были непродуктивны. Поэтому, несмотря на отсутствие каких-либо психологических припятствий, проблема замкнулась на финансовой стороне дела. Материальный синдром оказался сильнее этно-духовного и профессионального стимула. Это и естественно. Энергия уходящего поколения теряет свою пассионарность и ограничивается лишь материальной составляющей. Так происходит и при смене цивилизаций: старая умирает материализованной, новая рождается духовной. Мы живем именно в такую эпоху. Но пока энергия и нового поколения не приобрела ту степень пассионарности, чтобы сделать новый духовный прорыв в обществе. Это, в частности, касается и языковой проблеме. 
Поэтому, не находя серьезной поддержки как официальных, так и общественных структур, в том числе национальных, находящихся на стадии вымирания, не имея достаточный пассионарный подъем, мы начали отступать. Иначе оказались бы финансовыми банкротами. Проблема татарского языка, возведенная на государственный уровень, выродилась в проблему отдельных группировок и индивидумов, зачастую коньюктурного характера.
Нечего было надеяться и на официальную систему татарского просвещения. Она, в лучшем случае, сводилась к примитивной калькировке некоторых предметов унитарной школы и воспитанию на уровне сельского фольклора. Очевидно c таким этнокультурным багажом татарам трудно было войти в единое общечеловеческое поле информации. 
Все эти обстоятельства заставили нас принять решение о создании самостоятельной системы татарского национального просвещения, базирующейся на исторической глубине и опирающейся на современную научную базу, способной на самогенерацию в едином общечеловеческом поле информации. Для этой цели мы создали всетатарскую просветительскую ассоциацию “Магариф” и на ее учредительном съезде объявили о взятии дела татарского просвещения в свои собственные руки. Так как инициатива такого радикального решения исходила от меня, то я был избран президентом ассоциации.
Вскоре решением асссоциации “Магариф” был открыт Татарский национальный университет, который по замыслу его создателей должен был статать генератором татарского национального возрождения на этно-духовных принципах. 
Но несмотря на то, что эти учреждения были созданы при непосредственном участии цвета татарской интеллигенции, поддержки они со стороны властных структур не нашли. Более того, были объявлены незаконными параллельными структурами, претендующими на “законные права избранных”. А интеллигенция, чей социальный статус зависит от благославления властей, отмежевалась от “незаконнорожденных”. Но чтобы не оказаться на обчине образовательного процесса, она пыталась создать их в рамках официальных структур. Чего, естественно не может добиться и по настоящее время. Более того, под предлогом огосударсвления ей удалось разрушить негосударственные просветительские учреждения, сделав их добычей случайных людей.  
Видя, что в рамках государственных структур, представляющих власть современных неандертальцев, не удастся создать будущую модель развития татарского народа. Нужно было создать независимую от государственнух структур систему национального самоуправления. Это побудило меня пойти в национальное движение. Вскоре был избран президентом Всетатарского общественного центра (ВТОЦ). Выступил с инициативой преобразования Милли Межлиса в национальный парламент татарского народа с законодательными функциями. Для руководства этим направлением был избран заместителем председателя Межлиса. Мне было поручено создание законодательной базы татарского национального самоуправления. Вскоре были разработаны и приняты такие осеовополагающие документы, как Татарский канон, Семейный кодекс, Концепции мехелле (татарской общины) и национального просвещения.
Но просветительское направление в национальном движении не стало в нем определяющим. Правое крыло, тесно сплетенное с официальными кругами не приняло его вовсе. Левое же крыло использовало эти идеи в основном для перехвата инициативы у властных структур, то есть в конъюктурных целях. Практически всеми двигало чувство исторической обиды и идея социального реванша. Решение всех проблем они видели лишь через призму приобретения политической власти. Хотя этот путь в чем то можно оправдать, но в целом он был порочен. Дело в том, что большинство поборников национальной свободы были вылеплены из того же теста, что и их оппоненты. Замена профессиональных неандертальцев их менее удачливыми сородичами вряд бы привело к цели. Скорее всего наоборот, мы бы потеряли даже достигнутое. Ведь в разрушении национальных управленческих и просветительских структур участвовали именно они, а не какие-то враждебные силы.
Не получив необходимой поддержки (хотя я чуть ли не единогласно избирался на все посты), вынужден был один за другим оставлять свои позиции. Своей пассионарности не хватило, новые пассионарные силы еще не проявились. Тем не менее надежда на это оставалась. И я не ошибся. Мне удалось выявить ростки этих сил и содействовать их проявлению.
Одним из таких проявлений является вышеупомянутая работа Раиля Имамова. Его проект стандарта татарской клавиатуры является одной из цифр кодового замка в татарской двери общечеловеческого информационного поля. И это подтверждено публикацией Всемирной организации Интеллектуальной собственности в Женеве в качестве международной заявки на изобретение.
В чем же ценность данного изобретения? Дело в том, что любая нация, если она хочет выжить в третьем тысячелетии, должна включиться в единое информационное поле человечества в виде двухсторонних информационных потоков. Их отсутствие или односторонность приводит к прекращению существования нации. Но для выхода в единое информационное поле нужна единая система кодирования информации. Одним из таких стандартов является буквенная идентификация компьютерной клавиатуры. Притом неважно, на какой графике- кириллице, латинице или арабице производится кодирование татарского алфавита. Важным является лишь минимизация ресурсов на преобразование информации. С этой точки зрения споры о переводе татарской графики на латинский носят чисто дилетантский характер. Здесь больше политической демагогии, чем интересы дела. Многие “патриоты” думают: вот оторвемся от кириллицы и выйдем на самостоятельный путь мирового развития. Но речь идет не столько о выборе графики, а о минимизации ресурсов, необходимых для плавного выхода в единое информационное поле. Тем более тогда, когда у татар такие ресурсы (как интеллектуальные, так и материальные) весьма ограничены. Сегодня даже в споре, какую латиницу выбирарать- турецкую “или яналиф”, преобладают политические мотивы. Якобы турецкая версия нас отуречивает, а вот “яналиф” татаризирует. На самом деле нет никакого турецкого алфавита. Есть только английский алфавит из которого изъято 3 буквы и дополнительно огласовано- 6. И то в поле наиболее информатизированных культур. Ибо туркам надо было войти в общечеловеческое информационное поле с наименьшими издержками. Их пугала не англизация, а изоляция от европейской цивилизации, хотя и в этом есть определенная ограниченность. Наши предки до Октябрьской революции использовали арабский алфавит в “чистом” виде, не внося в него никакие изменения. Это обеспечивало сохранение единого информационного поля тюрко-мусульманской нации и мобилизацию общих ресурсов на их совместное развитие. Будучи в Турции, я на исторических памятниках читал надписи османских времен. И они мне были более понятными и близкими. Но и здесь вмешалась “большая” политика. Испугавшись “панисламизма” и “пантюркизма”, цивилизованные неандертальцы “заботливо” предложили всем “национальные” алфавиты и добились разрушения их единого информационного поля. Нехватка национальных ресурсов задержала их развитие. Татары тоже поддались этому искушеию. Два раза перекраивали на татарский лад арабицу, затем перешли на латиницу, потом приняли кириллицу. Такое расточительство национальных ресурсов не выдержала бы даже милиардная китайская нация. Теперь нам предлагают еще одну революцию. Догнав и перегнав русских на родном “яналифе” с триумфом ворваться в мировую цивилизацию. Только вот у народа, не способного сегодня ни на государственном, ни на национальном уровне решить даже вопрос стандартизации компьютерной клавиатуры, откуда возьмутся ресурсы на такой “великий скачок”?! Уму не постижимо. Поистине, если Бог кого то хочет наказать, лишает его разума.
И здесь вовсе речь не идет об отказе от латинской графики. Она нужна нам для вхождения в единое информационное поле с наименьшей затратой ресурсов. Мы уже сегодня им пользуемся. Причем весьма успешно. Но одно дело глобальная латинизация всей общественной жизни, другое, кодировка национальной информации по международным стандартам. В первом случае мы станем полнейшими банкротами и вымерем как нация, во втором- приобретем огромную потенциальную энергию от единого информационного поля человечества. При этом мы осуществим перекодировку татарской информации не только на латинице, но и на арабице и кириллице, предварительно подвергнув их минимальной обработке с целью унификации. Начать это надо будет с создания татарской версии Windows. Потом нужно состыковать (идентифицировать) ее с их английским, арабским и русскими версиями. Это нам нужно для обмена информационными полями носителей этих языковых культур. 
Как видим, мы ни от кого не бежим, наоборот, дополнительно питаемся от их информационного поля, предварительно обработав их в татарской кухне.
Правда, в начальный период подобной информацией будут обладать ограниченное количество людей. В основном это владельцы персональных компьютеров, работающих на уровне современного неоантропа. Постепенно, с расширением входа в единое информационное поле их количество будет непрерывно расти, пока процесс не примет необратимый и устойчивый характер.
Очень важен при этом нравственный аспект. Как верблюду невозможно пройти через игольное ушко, так и безнравственному человеку не удастся перешагнуть барьер от неандертальца к неоантропу. Как показывает опыт, многие наши начинания приходили в тупик, когда кто-либо из исполнителей частицу всеобщей идеи использовал в своих корыстных целях. Причем, отключив ее от носителя. Лишившись своего источника, идея умирала или принимала уродливый характер.
Непонимание и неприятие официальной наукой идеи единого информационного поля человечества сдерживает создание и национального поля информации. Наиболее непримиримую позицию в этом вопросе занимают так называемые гуманитарии, вроде бы больше всех ратующие за национальное возрождение. Не понимая сущности современного научно-технического прогресса как основы современной цивилизации, они представляют наиболее устойчивое ядро нынешных неандертальцев. Между тем единое информационное поле невозможно представить без взаимосвязи точных, естественных и других наук с гуманитарными науками через единую информационную базу данных. Отсутствие каких-либо компонентов входных данных ограничивает доступ в единое поле информации. В нашем случае это нужно понимать как искусственное сдерживание прогрессивного развития татарской нации. 
Взять хотя бы такой пример. Когда мы создавали Татарский национальный университет, основное внимание уделили точным и естественным наукам. Это вызвал, мягко говоря, неодобрение гуманитариев. Они считали, что национальные компоненты содержит лишь гуманитарная наука. Один из известных татарских писателей высказал даже такую мысль: “ректором университета должен быть академик-гуманитарий”. Гуманитарии оправдывали свою позицию тем, что ученые-негуманитарии не служат татарской нации. Формально они были правы. Действительно отсутствие татарской науки оправдывало такое утверждение. Но в таком случае это в равной степени относится и гуманитариям. Ведь и они работали на поле русской и космополитической науки. Преимущество их было лишь в том, что они больше других затрагивали татарские проблемы, но преимущественно на русском языке. Но этого делали и ученые-нетатары. Таким же успехом можно исследовать проблемы американских индейцев. Хоть на татарском, хоть на русском, хоть на английском. А мы речь вели о работе в татарском этно-духовном информационном поле. Такое же требование предъявляли ученым-негуманитариям. Из-за чего произошел конфликт и с ними, хотя они старались работать на татарском языке. Может показаться странным, что язык не всегда адекватно отображает содержание информационного поля. Поэтому мы не согласились еще одним мнением того же самого писателя о том, “что в университете должны работать одни академики и профессора, а не какие-нибудь кандидаты”. Так как таковых, способных работатаь на татарском этно-духовном поле практически не было. Мы могли рассматривать их исследования как часть единого общечеловеческого поля информации, возможно более близкую к ее татарской составляющей, чем исследования ученых-нетатар. В этом смысле нам более близки иследованния тех специалистов, которые работают в татарском национальном поле информации, если они даже не имют ученых степеней и званий и не всегда хорошо владеют татарским языком. Язык можно изучить, звание получить, а вот восстановить национальную память и оживить этническую психологию весьма трудно.
Принимая за основу национальную информацию, мы в то же время остаемся подлинными интернационалистами. Но наш интернационализм гораздо шире усеченного интернационализма космополитов. Если мы воспринимаем единое информационное поле человечества целиком и входим в него через собственную дверь, то космополит воспринимает его как срез полей наиболее информационных культур и блуждают в нем не находя ни входа, ни выхода. Если наш человек является одновременно и личностью, и нацией, и государством, и гражданином мира, то космополит является только последним. Если наш человек вечен во времени и неограничен в пространстве, то космополит ограничен земным существованием. В то же время мы отрицаем всякую идею мессианизма и господства, тоталитаризм и автократию, теократию и этнократию. Это удел неандертальцев. Мы лишь вносим свою лепту информации в единое информационное поле человечества и сами питаемся из него. Речь идет о совместном создании мира неоантропов. Комбинация “чистых” национальных составляющих даст множество различных типов неоантропов. Пример тому- образование сложных веществ из простых элементов переодической таблицы. 
Входной дверью для индивидуума может служить персональный компьютер, имеющий информационные связи с другими собратьями “по разуму”. Например, через систему типа Internet. Разные комбинации и множества таких компьютеров могут создать разные социальные, национальные, религиозные группы или группы по интересам и обмениваться информацией между собой. Такие связи могут создать мир современных неоантропов, не знающих ни национальных, ни религиозных, ни государственных границ. Люди постепенно будут приобретать степень свободы живой природы, что первоначально было заложено в акт творения Вселеной.
Но для этого необходимо создать международные стандарты не только компьютерных клавиатур, но и международные стандарты национальных терминов, словарей и единую международную систему кодификации. Требуется также создание информационных фильтров на уровне национальных и международных стандартов для защиты национальных и общечеловеческих полей информации от загрязнения и несанкцианированного доступа. 
Но если интеллектуальный потенциал общества постепенно переходит к неоантропам, то его материальный потенциал все еще находится в руках неандертальцев. И они до конца будут цепляться за него. Ибо это их последнее средство существовния. Лишившись его они уйдут в небытие как и свои далекие предшественники. Но пока они сдерживают процесс перехода в мир неоантропов.  
Я более двадцати лет пытаюсь побудить своих сородичей-неандертальцев выработать в себе ростки неоантропов. Но все тщетно. Всякая инициатива наталкивается на упорное неприятие и даже сопротивление. Неоднократно ими был лишен средств существовния. Внешне они тоже ратуют за прогрессивное развитие своей нации. Но одни видят ее будущее в дальнейшей космополизации, другие же в развитии примитивных форм национальной жизни. Объединяет их то, что ни те, не другие не видят ни ее глубинных этнодуховных корней, ни переспективных форм исторического развития. Одних влечет дух подражания, другими движет историческая ностальгия.  
В этих условиях неоантропы должны создать свой параллельный мир бытия, непосредственно не связанный с миром неандертальцев. На физическом уровне контактов они просто будут съедать любые ростки неоантропов. Не успеешь посеять, как тут же прибегут жнецы. Аппетит их ненасытен. Они способны проедать сегодня все человечество, если допустиь, то всю Вселеную.
Мир современных неоантропов должен иметь свою нравственно-правовую, социально-экономическую, культурно-просветительскую, контрольно-защитную системы, связанные с единой информационной базой данных, функционирующей в едином информационном поле человечества. Естественно, должна быть сохранена информационная связь и с миром неандертальцев, но с надежным информационно-защитным экраном.
Пока не будет установлена надежная связь между компьютерами неоантропов, разработку вышеупомянутых систем можно вести автономно, с последующей записью на гибких магнитных дискетках и лазерных дисках по заранее согласованным стандартам и защитным кодам и осуществлять их взаимный обмен. В настоящее время работы в этом направлении уже ведутся. Примером могут служить компьютерно-информационные системы Mahdi, Jahat, Amirxani, Hadi, Rashid и другие. 
Что касается материального обеспечения разработки неоантропных систем, то оно будет наращиваться по мере разрушения мира неандертальцев. Часть людей, видя безнравственность и беспереспективность нравственно-правовых, социально-экономических, культурно-просветительских систем неандертальцев будет искать контакты с миром неоантропов. Это будут прежде всего обеспеченные слои населения, а не люмпен-пролетарии. Насытившись не всегда праведным путем приобретенными благами, они придут к духовно-нравственному кризису, как неоднократно было это в истории. Даже если сами не найдут силы освободиться от потребительской паутины неандертальцев, постараются направить своих детей и внуков по праведному пути. Да, сначала их будет очень мало. Но естественный инстинкт самосохранения будет толкать их в мир неоантропов.
Но здесь надо быть предельно осторожными. Если мир неоантропов будет слишком открыт, туда ворвутся лженеоантропы. Вооруженные лучше истинных неоантропов, они быстро опустошат информационные склады последних и использовав всю продукцию в потребительских целях, обанкротят неокрепших неоанторопов. Остерегаться нужно и люмпен-пролетариев. Ибо они, не выдержавшие испытание неандертальского мира, будут руководствоваться не высшими нравственными помыслами, а целями социального реванша, что тоже может привести к разрушению неокрепшего неоантропного мира.
Как бы там ни было, неоантропы должны стороить свой мир с высочайшими нравственными помыслами и предельной осторожностью. Всякое потребительство, гордыня, амбиции и малейшая непорядочность погубит этот мир в самом зародыше. Сети Дьявола не исчезают, а только совершенствуются. 
Да поможет нам Аллах не угодить в эти сети.

2 comments:

Anonymous said...

А знаете ли вы что, если вам однажды понадобится подавить какой-либо мобильный телефон или другое средство связи, то воспользуйтесь для этого Блокиратор связи.

Anonymous said...

Кстати, если вам когда-нибудь понадобится заглушить какой-либо сотовый телефон или другое средство связи, то попробуйте использовать для этого Блокираторы телефона.