Какой муфтий нам нужен?

Какой муфтий нам нужен?

Как известно, 20 февраля 2006 года в г. Казани созывается очередной съез мусульман Татарстана. После распада Духовного управления мусульман Европейской части СССР и Сибири, учрежденного еще при царице Екатерине, это пятый съезд мусульман суверенного Татарстана (1992, 1995, 1998, 2002, 2006). Первый съезд можно назвать отделительно-организационным. Он был созван в сложный период подъема татарского национально-освободительного движения. Муфтием на этом съезде по предложению Фаузии Байрамовой был избран оказавший поддержку национальному движению имам-хатыйб соборной мечети “Нурулла” Габдулла Галиуллин. Он стал третьим независимым муфтием в истории татарских мусульман после Галимджана Баруди и Ризаэтдина Фахрутдина, избранных в период потери контроля за религиозной жизнью мусульман после Октябрьской революции со стороны атеистической советской власти. Второй съезд мусульман Татарстана прошел тоже под влияним демократического крыла татарского национального движения. Эти первые два съезда не были признаны официальной властью, находящейся еще под влиянием коммунистической идеологии. Поэтому созываемый ныне съезд по официальному счету считается третьей. Это говорит о том, что мусульмане России своего независимого муфтия могут избрать лишь при отсутствия контроля их жизни со стороны официальных властей.  
Габдулла хазрат исполнял обязанности муфтия в 1992-1998 годах, в напряженный перид татарской истории. В этот период татарское национальное движение пережил этапы подъема (1992-1994), упадка (1994-1996) и распада (1996-1998). Естественно, такой же путь перижило религиозное движение, связавшее свою судьбу с национальным движением. Во время подъема национального движения находился на подъеме и татарское религиозное движение. Упадок и распад национального движения обусловил упадок и распад религиозного движения. Тем не менее, независимое религиозное движение удалось сохранить дольше, чем национальное. Очнувшись от первоначального шока, официальная власть в первую очередь набросилась на национальное движение, представляющщее на ее взгляд наибольшую угрозу национальной стабильности в республике. Больше всего досталось его левому крылу, оказавшему в одиночестве из-за отсутствия поддержки как со стороны промосковских демократических сил, так и со стороны служилых националов. Первые нашли крышу у “федералов”, вторые - у “сепаратистов”. После расправы над “радикальными националистами” дошла очередь и до “радикальных исламистов”. Трудность расправы над ними заключалась в том, что власти мало смыслили в религиозной жизни мусульман и не сразу могли найти ключ в сердца самостийных имамов. Начали, естественно, с более зависимых от местных властей сельских имамов. По мере попадания под контроль официальной власти, религия начала терять свою сакральную привлектельность, а религиозная активность принимала все более театрализованный характер, хотя именно в этот период количество мечетей и медресе увеличилось в десятки раз. Наиболее “прозорливые” имамы, увидев как почва уходит из под ног независимого муфтия, начали дрейфовать в сторону властей, освоивших хотя бы на азбучном уровне религиозную терминологию. Претензии отдельных имамов на пост муфтия создали видимость раскола в мусульманской умме Татарстана. Значит, надо их “примирить” и “объединить”. Так появилась идея “объединительного” съезда, основной задачей которого было устранение неуправляемого муфтия и замена его послушным духовным приказчиком властей. Вопрос состоял лишь в том, кому поручить эту не совсем приятную роль. Все татарстанские претенденты, хотя и могут создать определенную демократическую завесу (дань современной моде), но вряд ли смогут представить серьезную конкуренцию “закаленному в боях” опытному муфтию. Выбор пал на хитрого и обоятельного шурина муфтия Гусман хазрат Исхакова. Боязнь была только в том, пойдет ли Гусман хазрат против своего зятя Габдуллы хазрата, пригласившего из Уфы в Казань в сложное для него время и представившего ему пост председателя Совета улемов Духовного управления Татарстана. Но карьера привлекала его больше родства, нравственность уступила сладости власти. Гусман хазрат дал согласие на смещение своего покровителя, хотя до конца скрывал свое намерение. Говорят он также поступил со своим предыдущим покровителем и наставником Талгатом Таджутдином. Значит уже пережил испытание на совесть, которое, как видим, не прошел. 
Против смещения Габдуллы Галиуллина и замещения его Гусманом хазратом, не имеющим никакого отношения к национальному и религиозному движению в Татарстане как в период его подъема, так и упадка, резко выступило демократическое крыло татарского национального движения. Он был и поныне остается послушным орудием властей. Поэтому презрительно относится к татарским “националистам”, зато любезно прикрывает всех “мусульманских” авантюристов, чьи деньги так приятно греют его грешнюю душу.
Смещение Габдуллы Галиулинна означало окончательное поражение национального движения, сделавшего последнюю ставку на духовное возрождение татарского народа. 
Повторилась история 1917 года, когда национал-социалистами во главе с Мирсаидом Султангалеевым были разгромлены все национальные органы татарского народа, созданные на волне революционного подъема: Милли Меджлис, Милли идарэ, Хэрби Шуро и др. Тогда национальное и религиозное движения представляли единое целое, более того, в то время без поддержки просвещенного духовенства создание национальных структур управления было бы невозможно. Об этом свидетельствует поддержка национального движения со стороны муфтия Галимджана Баруди и первых двух съездов российских мусульман.
В период подъема национального движения конца восьмидесятых и начала девяностых годов прошлого века эту функцию взяли на себя левое крыло татарского национального движения, муфтий Габдулла Галиуллин и первые два съезда мусульман Татарстана.
И на этот раз разгром татарских национальных органов управления был осуществлен руками тех же национал-социалистов при поддержке приближенных к власти национал- прагматиков при полном равнодушии татарской интеллигенции. Естественно, это дело не обошлось без привлечения официальных властных структур, в том числе судебных органов.
В первую очередь было отделено религиозное движение от национального. Муфтий Габдулла Галиуллин был обвинен в политизации и национализации религии и вынужден был сложить с себя полномочия депутата и члена президиума Милли Меджлиса. Вскоре Верховным судом республики был объявлен вне закона и сам Милли Меджлис. Вместо него был образован элитный Всемирный конгресс татар в качестве безнадежного реаниматора умирающей нации. Председатель Милли Меджлиса Фаузия Байрамова была лишена возможности повторного выбора депутатом в республиканский парламент. Вместе с этим в судебном порядке были запрещены газеты, выпускаемые левым крылом татарского национального движения: в Челнах орган партии «Иттифак» «Алтын Урда» (редактор Рафаил Хаплехамитов), в Уфе «Идел-Урал» (редактор Кадерле Имаметдинов). Татарской элитой не были признаны документы, принятые Милли Меджлисом, такие как “Канун татарского народа”, “Семейный кодекс”, “Татарский мехелле”, “Татарское просвещение” и т.д. С помощью милиции был изгнан из своего помещения и Всетатарский общественный центр (ВТОЦ), перешедший в период подъема национального движения на сторону левых сил. Он вновь перешел в руки служилых татар. Всетатарская ассоциация “Магариф”, провозгласившая 10 января 1992 года лозунг “татарский народ дело национального просвещения берет в свои руки”, была разрушена изнутри и загнана под колпак АНКО, созданной властями для управления деятельностью национальных общин. Ту же судьбу разделил и Татарский национальный университет, открытый решением ассоциации “Магариф” 20 сентября 2003 года при поддержке Казанского университета (ректор Юрий Коноплев) и Академии наук Татарстана (президент Мансур Хасанов), принявший за два учебных года более 500 студентов. Из-за амбиции отдельных ученых он был расколот на несколько крошечных университета и прекратил свое существование. Приложили свою руку этому нечистому делу и депутаты Верховного Совета, не признавшие открытый “чернью” действующий национальный университет и создавшие иллюзию открытия Татарского государственного национального университета, чуть ли на уровне Оксфорда или Сорбонны. Вместе него на базе Казанского государственного педагогического университета путем ликвидации набирающего темпы Татарского гуманитарного института (ректор Василь Гайфуллин) был создан некий их симбиоз под названием Татарский государственный гуманитарно-педагогический университет, не имеющий этно-духовного лица. Этим самым навсегда была похоронена идея открытия Татарского национального университета как центра и генератора духовно-светской национальной системы образования и науки.
Но последний удар был нанесен идее Татарского исламского университета, которого по решению ассоциации “Магариф” предполагался открыть одновременно с национальным.
В целях реализации данного решения нами была разработана Концепция этого университета и представлена Совету улемов Духовного управления Республики Татарстан. Туда же был представлен проект академика Мирзы Махмудова. На Совете улемов присутствовали практически все директора духовных учебных заведений и ведущие имамы Казани. В результате обсуждения был одобрен наш проект и отвегнут проект Мирзы Махмудова, который не дождавшись окончательного решения, с обидой покинул заседание.
Окончательное решение должно было быть принято на следующем заседании Совета.
Но к этому времени был смещен со своего поста муфтий Габдулла Галиуллин. Его место занял Гусман Исхаков. Этим самым был предрешен вопрос открытия, вернее, непринятия идеи Татарского исламского университета. Через некоторое время после его избрания состоялось заседание Совета улемов Духовного управления. На нем присутствовал сам муфтий и академик Российской гуманитарной академии Энгель Тагиров. Цель его визита стала ясной позже. Вопрос об открытии Татарского исламского университета согласно нашему проекте не поднимался. Зато было объявлено об открытии Российского исламского университета. Представили и ректора этого университетета. Им оказался сам муфтий. Так как у него не было ни духовного, ни светского высшего образования, его решили сделать сразу академиком. Правда, почетным. За что такой почет и какая его личная заслуга перед гуманитарной академией, об этом скромно умолчали. Непочетный академик Энгель Тагиров под аплодисменты заведомо подготовленной паствы торжественно вручил новоиспеченному ректору диплом почетного академика и опоясал его академической лентой.
Так появился, так называемый, Российский исламский университет без Концепции, без Устава, без программ, вообще, без ничего, зато на самом высоком российском уровне. Самое главное - нужно было преградить путь Татарскому исламскому университету. 
Как и следовало ожидать, несмотря на огромные арабские и турецкие долларовые вливания, она не смогла подняться даже до уровня сельского медресе дооктябрьского периода. Из его стен не вышел ни один человек, который мог бы оказать заметное влияние на духовное и национальное развитие татарского народа. Да этого и не могло быть, так как по мнению наставников университета, в исламе нет нации, тем более нищих татар. 
Так один за другим были ликвидированы все духовные, национальные, организационные и образовательные структуры татарского национального управления. 
Чтобы показать неспонтанность и продуманность действия российских властей, приведем сравнение методов их ликвидации в прошлом и настоящем руками самих татар.
Вот что писал, например Ленину, Мирсаид Султангалеев в 1919 году, когда обвинили его в буржуазном национализме (цитирую по Булату Султанбекову): “Дорогой Владимир Ильич! Я - один из главных инициаторов и активных борцов с мусульманскими и буржуазно-соглашательскими организациями в Советской России. Ликвидация Всероссийского мусульманского национального Совета мусульман внутренней России в момент, когда они все угрожали превратиться в активных противников большевизма - вот моя основная заслуга перед революцией”. При этом он подчеркивает, что сделал он это с опережением центра, то есть был более большевиком, чем сам Ленин: “... декреты об их упразднении были изданы лишь после совершившегося факта, когда уже восставшая против большевизма и социальной революции мелкая и крупная буржуазия была окончательно раздавлена”.
  Теперь же взглянем на 1988 год, когда создавался Всетатарский общественный центр (ВТОЦ). Вот что пишет об этом же периоде в своей монографии его первый председатель Марат Мулюков: “В критический момент для Советской власти ... голову подняли татарские контрреволюционные силы. Реальной угрозой Советской власти в Поволжье явилось Харби шуро ... Апогеем деятельности Харби шуро явилась “Забулачная республика”. “Забулачка” была не чисто татарским буржуазно-националистическим путчем. Она имела тесную связь с Украинской радой, туркменскими автономистами, чувашскими и другими националистами”. Далее он продолжает: “... порой недооценивали национальные моменты. Часть великодержавно настроенных деятелей никак не хотели согласиться с принципом самоопределения наций и, наоборот, некоторые “самооопределившиеся” стремились взять полностью бразды правления в свои руки ... “. Тогда за какой суверенитет боролся Марат Мулюков в 1988-1994 годах? Не обошел он и религиозный фактор: “20 января 1918 года СНК издал “Декрет о свободе совести, церковных и религиозных обществах”. Приверженцы религии встретили декрет в штыки. Контрреволюционные силы также вступили в защиту церкви. В губернии началось движение в защиту религии, а в действительности это были нападки на позиции большевистской партии ...Не осталось в стороне и мусульманское духовенство ...Были применены меры принуждения и наказания ...”.
Татарский народ на своей шкуре с лихвой испытал эти меры принуждения и наказания.
Почти в таком же духе высказывался Марат Мулюков в своих многочисленных интервью о левом крыле татарского национального движения начала 90-годов XX века. Большевистская закваска не пропала даром. Он сам того не желая расчистил путь татарской жиронде. В этом его позиция полностью совпадает с позицией Мирсаида Султангалеева.
Тем не менее, мы далеки от мысли обвининть этих видных деятелей национального движения в предательстве интересов татарского народа. Они оба искренне хотели освобождения своего народа сначала от царского, затем большевистского ига, принося в жертву наиболее радикальные течения освободительного движения. И тот, и другой поверили в революционные и демократические лозунги противников старых режимов.
Но как показала история, тактика жертвоприношения оказалась губительной как после Октябрьской революции, так и после демократической перестройки. Если после революции татарский народ потерял «только» веру и язык, то после перестройки всякую надежду на национальное освобождение. Многие тогда пели песню, что «это последний бой для татар».
Но мы так не считаем. Какое бы зло не творилось на земле, последнее слово остается за Аллахам. Так или иначе, за все придется расплатиться сполна. Как за зло, так и за добро.
Отказ от коммунистических идей равенства и социальной справедливости, разгром национального движения, превращение религии в духовного приказчика власти не остановили ни социально-экономический, ни духовно-нравственный распад России. Системный кризис страны затронул не только «инородцев» и «иноверцев», но и «государсвообразующий» русский народ, оказавшийся изгоем в своем родном отечестве. 
Так что спасать Россию все же придется, и не оборотням и олигархам, не западникам и восточникам, не вертикалью и диктатурой власти, а тем же коммунистам и демократам, националам и духовникам, русским и татарам, мусульманам и христианам.  
Но мы за всю Россию не в ответе. Нам бы наводить порядок у себя в республике, учитывая свои прежние ошибки И на наш взгляд, это начать надо с духовного возрождения. Остальное все приложится. Поэтому и уделяем такое серьезное внимание выбору муфтия.
Да, можно простить оборотней от коммунизма, дескридитирующих идею социальной справедливости ради собственного благополучия, понять и использователей национальной идеи с целью приобретения самостийного удела и безраздельного наслаждения его плодами. Ибо они лишенные божьей благодати, не знают, что творят. Да все это тленно и проходяще. Но нельзя простить спекуляцию вечными и бестленными ценностями, составляющими суть божьего творения. Можно простить убиение тела, но не убиение души, лишающего человека смысла жизни и вечности бытия. Вера – это последняя надежда на личное спасение даже в условиях тяжелых испытаний, потери всех стимуляторов земной жизни.
И вот на такие ценности покушаются “театралы” от религии, стригующие купоны от потребности в вере и изымающие ренту от своих лицемерных проповедей.
Всеобщему уныниию и безысходности людей привела не столько потеря надежды на социальную или национальную справедливость, этого пришлось пережить неоднократно, сколь потеря надежды на Бога, чьим именем спекулируют торговцы религией. Ибо на глазах не очень сведущих в вопросах религии масс, церковь и ее жрецы отожествляются с Богом.
И вот уже восемь лет происходит отлучение людей от истинной веры. И вместе него культируется какой то эрзац заморского ислама в форме “ваххабизма”, “нурсизма”, “тахриризма”, “башизма” и других экзотических “измов”, принимающий уродливые формы при их экспортизации в наши условия. Нет, мы не спекулируем этими “измами” ради дискридитации своих оппонентов, как это делают некоторые политики. Наоборот, с уважением относимся к саудовскому ваххабизму, как государственной идеологии ряда арабских стран, турецкому нурсизму, являющемуся просвещенной альтернативой “фундаментальному” исламу, тахриризму, противостоящему секуляризации истинного ислама в ряде прозападных исламских стран, башизму, просвещенному азербайджанско-персидскому альтернативному исламу и другим религиозным течениям ареала происхождения. Но до нас доходят их мутагенные штаммы, разрушающие иммунную систему традиционного татарского ислама, выращенного на почве полиэтнического ханафитского масхаба. Именно ханафитский масхаб расширил границы ислама, после того как был реализован коранический принцип божественного происхождения “гурф”, то есть национальных обычаев и обрядов, которых хотят ныне опровергнуть залетевшие невесть откуда создатели мирового халифата. После царской русификации и христианизации, коммунистической советизации, российской гражданизации нам хотят навязать новый интернационализм в исламской оболочке, хотя никто из этих “интернационалистов” не собираются отрекаться от своей нации: ни русские, ни турки, ни арабы, ни персы, ни азербайджанцы, ни другие. Каждый хочет обратить нас в свою “интернациональную” веру. 
Муссируемый в наше время пресловутый “ваххабизм” в регионах их экспортизации преследует несколько целей. Но главная цель – это придание ему фанатичной, агрессивной, террористической формы, чтобы дискридитировать саудовский вахаббизм, и тем самым поразить в самое сердце исламскую цивилизацию. В ловушку агрессивного “ваххабизма” попали некоторые кавказские борцы сопротивления. Навесив им ярлык “бандитизма”, “терроризма”, преследуется не менее агрессивная цель разрушения самобытной кавказской цивилизации. Другая немаловажная цель– спекулятивная. Такую цель преследуют лицемеры, которых больше привлекает не истинная религия, а арабские деньги. К ним относятся и российские, особенно, татарские жрецы официального ислама. Это более скрытый, мягкий путь разрушения этноэкологического ландшафта российских наций, в том числе русской.
Примером лицемерного “ваххабизма” является исполнение намаза во время открытия мечети Кулшарифа, где присутствовали истинные ваххабиты. Им то все это было “до лампочки”, а нашим театралам, видимо, светились столь желанные долларовые купюры.
“Ваххабизм” или “тахриризм” нужен в России еще для того, чтобы “всасывать” туда образованную русскоязычную молодежь, отрванную от своих этнических корней вследствие длительной ассисмиляцию, но еще сохранившую исламское сознание. Туда их привлекает “фундаментальность” ислама, в отличие от официального “прокафирского” ислама, но фактически эта молодежь выполняет скрыто навязанную им миссию деэтнизации инородцев и дескридидитации ислама. И тем самым держать под “домокловым” мечом российскую мусульманскую умму, особенно в зонах этническо риска – Татарстане и Башкортстане. Поэтому с их помощью вымывается этнический потенциал татарской нации. Фанатично веря в богоугодность своей миссии, эта амбициозная молодежь сама становится жертвой борьбы официальных властей против религиозного экстремизма, терроризма и “ваххабизма”.  
Официальный ислам делает из них “козлов отпущения” при экстремистских разборках. 
Это дает им возможность свободно курсировать между Казанью и арабским миром.
Те принимают, видимо, их за “чистую монету”, поэтому и платят чистой монетой.
Вот почему они ненавидят наши национальные организации, национальные и духовные учебные заведения. Ибо для них это будет татаризация населения. А в исламе наций нет, в том числе и татар. Скорее всего у татар нет денег, во всяком случае не торопятся раскошелиться. А вот единоверные арабы и турки могут быть нацией. Ибо ради распространения истинной веры в странах неверия “куфр”, они готовы шедро поделиться.
Именно поэтому их раздражает термин “татарский ислам”, представляя этим самым нас перед всей мусульманской уммой в качестве раскольников ислама. Но мы в отличие от “реформаторов” и “модернизаторов” ислама, которые почему то не очень пугают “поборников” единства исламского мира, мы не покушаемся на фундаментальные принципы и содержание ислама, а только придаем ему национальную форму по кораническому принципу “гурф”. Иначе его арабская, турецкая или иная форма не прижится в этноязычной и этнокультурной среде и станет тормозом распространения ислама как образа жизни.
После ликвидаци татарских духовно-светских образовательных учреждений была еще одна попытка создания татарской национальной системы просвещения во главе открытого нами в 1998 году Татарского духовно-светского университета имени Кулшарифа под крышей той же самой мечети “Нурулла” и патронажем уже свергнутого муфтия Габдуллы Галиуллина. Целью этой системы образования была подготовка высококвалифицированных специалистов с духовным видением мира для всех сфер татарскиой общественной жизни. Габдулла хазрат также выдвинул идею открытия детского приюта на примере детского приюта Раифского монастыря. Туда мы ездили за опытом и получили поддержку его настоятеля. Габдулла хазрат до сих пор носится этой идеей, но не находит поддержки ни у официальных властей, ни муфтията. Первые ничего не слышат, вторые ничего не видят.
Университет же Кулшарифа просуществовал до 2005 года в качестве генератора и экспериментальной площадки системы татарского национального просвещения и из-за полного игноририрования со строны официальных властей, муфтията и татарской интеллигенции прекратил свое существование. А мы жалуемся, что у нас нет просвещенных имамов, мугаллимов и национальных специалистов. Все свои взоры обращаем или в Европу (в лице элитарной интеллигенции) или же на Восток (в лице официального духовенства).
Только вот этническими татарами или татарскими мусульманами быть никто не хочет. Ибо у них нет ни долларов, не рублей, есть лишь “фанатичное юродство”. Вот и все величаво хотят приобщиться к европейской, арабской или турецкой цивилизации.
Поэтому пора нам всем проснуться и сбросить с себя дурной сон грядущего небытия. Нужно вернуться к истокам истнной веры, чего мы пытались сделать в 1992 году. Но для этого надо, в первую очередь, очистить умму от “мусульманских театралов”, узурпирующих духовную власть в Татарстане и вернуть Духовному управлению национальное лицо.
Для этого время пришло, и упустить его было бы слишком печально.
Мы опасаемся еще и того, что постепенно с политической арены уходит “старая гвардия”, сохранившая со своим народом еще какие то этнодуховные корни. Мы не однозначно относимся к этой гвардии. Были периоды жесткого протвостояния, взаимного обвинения, даже попытки осуждения. Но на смену им приходит братва “без рода и племени”, вымалывающая энную копию “Казанской иконы божьей матери” у римского папы и патриарха всея Руси для очередного крещения инородцев и рвущаяся на казанский престол через Чукотку или Рязань. Под стать им и нынешние иерархи мусульманской церкви. Они быстро найдут с ними общий язык на почве тех же нефтедолларов. Их высокопоставленный эмиссар уже возглавил российскую мусульманскиую миссию на “землю обетованную”, и говорят, даже примерил на себе ихрам (накидку) мусульманского пилигримма. 
Целью же Духовного управления Тататарстана является не превращение его в духовного приказчика безбожных властей, не выкачивание «на богоугодные дела» нефтедолларов у богатых единоверцев, не усыпление народа путем сладких проповедей, а  
1) освобождение татарского народа от рабской психологии, возрождение веры в себя, вытаскивание из болота безнадежности, укрепление веры и национального духа; 
2) привлечение человека к самоуправлению, вернуть чувство хозяина к родной земле; 
3) обучение мусульманина защите своих прав и борьбе против несправедливости;
4) покровительсто и помощь старикам, детям, инвлидам, сиротам и нищим;  
5) открытие мусульманских школ и медресе, детских приютов и родильных домов, домов отдыха, предприятий и товариществ по производству и потреблению халал продуктов и товаров, создание правовых основ национальной и общинной (мехеллинской) жизни; 
6) возвращение через этнодуховные общины (мехелле) своей доли природных ресурсов, прибыли от их эксплуатации, справедливое разделение земли и имущества; 
7) обеспечение единства тюркских и мусульманских народов. 
Мусульманская умма, возглавляемая Духовным управлением, должна жить согласно следующим установкам, вытекающим из мусульманского права и законодательства:
Установка первая – в области управления. Мусульманское управление есть общественное самоуправление. Эти функции выполняют образованные на основе божьих законов свободные общины. Современная секуляризованная власть, отвергшая божьи принципы организации общественной жизни представляет не интересы народа, а правящей элиты. В этой системе для духовной жизни нет места. Такую власть праведники признать не могут. Иначе они разделят судьбу всех безбожников и лицемеров (мунафиков).
Установка вторая – в области права. Мусульманское право– дарованная Богом свобода воли. Современое секуляризованное государство лишило человека этого права и превратило его в безропотного подданного. Мы должны вернуть себе это право. Да, это трудно, но необходимо. Ибо человек, лишившийся свободы воли на земле будет лишен ее и на небе.  
Установка третья – в области экономики. Мусульманская экономика– неурезанная природная доля, дарованная Богом для обеспечения свободы воли. Она отвергает такие неправедные (харам) экономические отношения, как дань-налог, капитал-прибыль, долг-процент, игра-выигрыш. Праведная экономика построена на таких принципах, как труд-прибыль, помощь-милосердие, милостыня-пожертвование (хаер-садака). В этой системе имущественные (милек), производственные (житештеру), банковские (казна) и денежные (акча) отношения, вопросы собственности (иялек), вложения капитала (сармая) решаются основываясь на божьи законы. Основанная на божьих (илахи) законах экономика опирается на праведный труд, справедливое (гадел) распределение и благотворительность. А безбожная светская экономика служит лишь интересам отдельных социальных групп общества. 
Установка четвертая – в области системы воспитания. Мусульманская система воспитания базируется на врожденном (дарованном Богом) нравственном законе (совести, вере), сохраняемом с помощью божьих законов (на базе истинной религии). Светская же система воспитания отвергает божьи законы и порождает духовных дистрофиков. Поэтому она не может оказать какое-либо положительное воздействие на духовно-нравственное развитие общества и даже действует ей во вред. Мусульманское воспитание начинается в утробе матери. Ребенок, зачавший без благословения Бога, не получивший внутриутробное и грудное воспитание, преждевременно отчужденный от семейного очага превращается в жертву сатаны. Кто провозглашает и поддерживает принцип отделения религии от общества (т.е. от школы, системы воспитания и образования), тот совершает большой грех (гонах) перед Богом и как неверный (куфр) может быть вычеркнут из книги жизни во веки веков.
Установка пятая – в области системы здравоохранения. Мусульманская система здравоохранения строится на приоритете духовного здоровья по отношению физического. Светская система здравоохранения лечит тело, но калечит душу. Дух укрепляется верой. Человек без веры – живой труп. Духовная медицина лечит душу, а светская омывает тело. Но лечить духовного дистрофика гораздо сложнее, чем физические недуги. Именно поэтому мусульманское здравоохранение не отделено от системы воспитания. Только духовно здоровый человек стойко переносит трудности жизни, горе и страдания, физические недуги. С покорностью Богу исполнив свой земной долг, легче переходит в «царство небесное». 
Установка шестая – в области информации. Мусульманская информационная система – это озарение человеческих душ божественным (илахи) светом просвещения, создание вокруг человека благоприятного энергетического поля (духовного ореола). Современные же средства массовой информации работают, в основном, на удовлетворение потребностей безбожного (куфр) обшества. Они блокируют индивидуальную свободу духа и внедряют в общественное сознание рабскую психологию. Поэтому мусульманская система информации должна максимально отмеживаться от них. Конечно, в условиях принадлежности средств информации сатанинским силам, сделать это чрезвычайно трудно. Но озаренное божественным светом человеческое сознание как рентгеновский луч может осветить самые глубокие тайники мрака. Но для этого нужно фокусировать весь свой духовный потенциал.  
Седьмая установка – в области религиозного мировоззрения (акида). Мусульманское религиозное мировоззрение– это свод божьих законов, ниспосланных человечеству Богом через Своих посланников. Оно служит средством сохранения нравственного закона (фитрый имана), качество исполнения которого определяет нашу судьбу на земле и на небесах.
Да, мы сегодня живем в секуляризованом обществе, где даже религиозные ценности служат земным интересам. Выдвинутый в перестроечное время тезис о том, «что церковь хотя и отделена от государства, но не от общества», исключительно фальшивый. Дело в том, что церковь, это не вера и даже не религия. Она псевдодуховный департамент государства, призванный освящать лигитимность безбожной власти именем Бога. Отделена от государства не церковь, а религия. Так как нынешнее авторитарное государство присвоило себе все функции общества, то она отделена именно от него. Значит вся общественная жизнь построена не на божьих законах, а правилах игры, навязанных людям от имени светской власти. Сегодня уже мало кто знает, что такие жизнеорганизующие функции общества, как самоуправление, право, экономика, собственность, наследие, предпринимательство, производство, информация, наука, образование, просвещение, воспитание, культура и т.д. всегда были исключительной перерогативой общества. Государству отводилась лишь регулятивная роль без вмешательства в их внутренние механизмы. Присвоив себе корешки, оставив обществу вершки, государство лишило эти функции боговдохновенности, превратило их в объекты безудержного чистогана и ненасытной наживы. Естественно официальная церковь всех конфессий на одних вершках оздоровить общество не может.
Поэтому для организации праведной жизни необходимо возвратить обществу ее жизнеорганизующие функции. Если этого не сделать, государство будет продолжать грызть корешки, а церковь превращать в опиум их вершки. 
К сожалению даже те, кто считает себя верующим, признает только официальную власть и прислуживающую ей церковь. Общественные функции, присвоенные государством считает законным. Значит, вера превращается в лицемерие (монафикун). 
Исходя из всего этого, общество праведников может жить лишь организуя общины, независимые от официальных властных и церковных структур.
Общинная жизнь несмотря на все ее многообразие основывается на божьей справедливости, являюющийся интегратором всех житейских правил. 
На протяжении всей человеческой истории установлению принципов справедливости препятствовало искусственное разобщение религий. Божьи законы как бы растаскивались по «религиозным квартирам». Не вникая в единую социальную сущность всех религий, каждый представлял свою религию единственно истинной, если при этом не соблюдает ни религиозные нормы и не знает ее основные догмы. Слепота веры, внешнее различие обрядов, фетишизация ритуалов, иррациональная мифологизация и догматическая схоластика разрушают сущность веры, что позволяет безбожникам посеять среди верующих сомнения в универсальность божьих законов. В результате такой «заботы» одни становяться господами, другие рабами, но никак не хозяевами своей судьбы, своей доли, дарованной Богом.
Значит, без веры нет справедливости, без справедливости нет веры.
Из божьих установок вытекают следующие принципы организации общинной жизни: 
- общество состоит из самостоятельных по отношению друг другу общин, организованных по территориальным или экстерриториальным принципам. Они могут создавать родо-племенные, этно-культурные, религиозные объединения, которые при необходимости могут приобретать форму национальных или государственных структур;
- все природные богатства, принадлежащие общине ни при каких условиях не могут отчуждаться от нее; прибыль (природная рента), получаемая от реализации природных ресурсов и продуктов их переработки в равных долях распределяется между членами общины и считается безвозмездным наделом (врожденной долей) от Бога для обеспечения земной жизни людей; труд за добычу, переработку и реализацию природных ресурсов оплачивается в размере, предусмотренном в соглашении между общиной и нанятым общиной товаропроизводителями в точно оговоренные сроки;
- в общине не действуют никакие насильственные действия со стороны внеобщинных организационных структур по отношению к общине и ее членов, в том числе упразднение общины и лишение ее ресурсов жизнеобеспечения, призыв на «обязательную» службу, обложение данью (налогами) и другими обязательствами принудительного характера; 
 - не признаются законы, постановления, указы, решения, принимаемые без учета интересов общины и противоречащие божьим законам и установкам;
- устанавливаются равноправные отношения между общинами, признающими Единого Творца и живущими Его законами независимо от вероисповедания, все божественные книги (Тора, Евангелие, Коран, Авеста, Веды и др.), являющиеся земными воплощениями Небесной Книги (Эхле Китап), а также всех пророков от Адама до Мухаммада.
- в общине устанавливаются пожертвования (зякат) от приобретенного имущества в размере 2,5%, превышающего установленного прожиточного минимума (нисаб) в пользу бедных и 10% от доходов с земли или же иных текущих доходов (от заработной платы и т.п.) для общинных расходов (гошер). Другие формы сборов в общине не допускаются. Пожертвования не несут насильственный характер, но не выполнение этих условий влечет осуждение общины вплоть до временного или пожизненного изгнания из нее; 
- каждый член общины удовлетворяет свои духовные и материальные потребности за счет свободного праведного нелецензированного труда. Всякие должности, титулы, звания, льготы, приобретенные вне общины или ей навязанные не могут стать основанием для получения дополнительных вознаграждений за счет общины. Руководящие должности внутри общины рассматриваются как почетные обязанности, а не как предмет улучшения своего материального положения или повышения своего социального статуса. Иждивенчество за счет средств общины считается греховным. Особому осуждению, вплоть до изгнания из общины подвергаются взяточники (в т.ч. взяткодатели), воры, содержатели игровых и публичных домов, питейных заведений, обманщики и ростовщики; 
- внеобщинные и межобщинные экономические и хозяйственные отношения регулируются двухсторонними или многосторонними равноправными договорами-соглашениями независимо от формы организации общин. При этом особое значение придается уважительному отношению к традициям общинной жизни друг друга; 
- каждый дееспособный, совершеннолетний (балигъ) мужчина должен быть собственником. Размер собственности должен быть достаточным для содержания самого себя, создания и содержания семьи (и находящихся в его иждивении) на уровне не ниже прожиточного минимума (нисаба). Отсутствие собственности делает его убогим (мескен), невозможность обеспечения на уровне нисаба – нищим (факир). Отсутствие или ограниченность собственности ограничивает человеческую свободу и загоняет его в рабство.
Очевидно, что нынешняя мусульманская религиозная система очень далека от организации общественной жизни по этим фундаментальным установкам и принципам.
На одних арабских нефтедолларах, причем невесть как расходуемых, далеко не уедешь. Для этого необходимо полностью рефорировать всю религиозную систему, основанную на праведности и справедливости, что невозможно сделать без национального возрождения. Этого, на наш взгляд могут сделать только национальные и духовные праведники (ханифы), а не служилые националы, театральные исламисты или же всякие там «ваххабиты». 
А если уж ответить на вопрос, «какой муфтий нам нужен», он, на наш взгляд, должен быть такой: «муфтий, который признает и обязуется исполнять вышеперечисленные установки и принципи организации национальной общинный жизни татар». Пока же такие функции может исполнять Галиулла хазрат Галиуллин при помощи просветительского крыла татарского национального движения. Других претендентов на эту высшую духовную должность, к сожалению, пока нет. Наиболее переспективные записались в театралы, не находя в себе силы переломить сложившуюся ситуацию. Что касается имамов, они должны будут возглавить все национально-духовные самоуправляемые общины по всей вертикали власти. Существующая ныне муниципальная система управления (а не самоуправления) сегодня является лиши иерархическим продолжением вертикали государственной власти, которая резвычайно далека от общинных принципов самоуправления.
Естественно, вновь избранные имамы должны пройти высокую духовную и светскую подготовку в духовно-светской татарской национальной системе образования.
Только из этой системы могут вырасти присвешенные имамы будущего, в том числе муфтии, по меньшей мере, уровня Галмджана Баруди и Ризаэтдина Фахрутдина.
Надеемся, что мусульманская умма Татарстана найдет в себе силы переломить сложившуюся ситуацию и постепенно встать на путь просвещенного развития.

Председатель Милли Меджлиса татарского народа Ильдус Амирханов